Впервые: Бонецкая Н. К. Дух Серебряного века (феноменология эпохи) М., СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2016. С. 53–66. Печатается по этому изданию.

Примечания:

1  Цит. по примечанию 12 к статье Волошина «Аполлон и мышь» (А. М. Бе-резкин) // Волошин М. Лики творчества. Л.: Наука, 1989. С. 625.
2 См.: Штейнер Р. Очерк тайноведения. Ереван, 1992. С. 187, 165.
3 Волошин М. История моей души. М.: Аграф, 2000. С. 133.
4 См.: Воспоминания о Максимилиане Волошине. Особенно см. в данном изд.: Вересаев В. Коктебель. С. 442.
5 Волошин М. Аполлон и мышь // Волошин М. Лики творчества. С. 110.
6 Цитата из «Мира, как воли и представления» Шопенгауэра в «Рождении трагедии» Ницше. См.: Соч. в двух томах. Т. 1. М., 1990. С. 61.
7 Аскетический термин: именно в тонком сне подвижника посещают видения сверхчувственной реальности.
8 Волошин М. Аполлон и мышь. С. 98.
9 Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки. С. 61.
10 Штейнер Р. Очерк тайноведения. С. 193.
11 Штейнер Р. Очерк тайноведения. С. 192.
12 Соловьевский синтез теологии, философии и естествознания имеет преимущественно гносеологическую окраску, тогда как синтез антропософии и искусства, становящийся, по мысли Волошина, религией Аполлона, ориентирован, скорее, оккультно-эстетически.
13 Сюда надо добавить и волошинскую живопись: чем как не «аполлиниче-скими снами» являются его акварели с киммерийскими видами?
14 Тогда как Иванов позиционирует себя как теоретика «большого» — «соборного», всенародного искусства.
15 Волошин М. Аполлон и мышь. С. 98.
16 Волошин М. Аполлон и мышь. С. 100.
17 Там же.
18 Волошин М. Аполлон и мышь. С. 111.
19 «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав», — поем мы на Пасху.
20 Намеки на то, что Аполлон есть «бог мгновений» (именно эта Аполлонова ипостась занимает Волошина), все же присутствуют и в «Рождении трагедий» Ницше. Хотя у Ницше они не проблематизированы и носят как бы случайный характер, обратим все же внимание на то место его трактата, где наличествует указание на связь Аполлона с идеей времени. Связь эта, впрочем, очевидна для Ницше, именем Аполлона он помечает область явлений — но ведь в явлении сущность обнаруживается как раз во времени. Тем не менее в тайну времени Ницше специально не углублялся: для него более принципиальным было представление о вечной основе мира, отданной им в распоряжение Дионису. Вот намек Ницше на некую связь Аполлона с мгновением — временем как таковым: в имени Аполлона, утверждает Ницше, «мы объединяем все те бесчисленные иллюзии прекрасного кажущегося, которые в каждое данное мгновение делают существование вообще достойным признания и ценностью и побуждают нас пережить и ближайшее мгновение» (с. 156 указ. изд.). Если здесь Аполлон, действительно, выступает как «вождь времени», «бог мгновений», то в следующих словах Ницше «аполлонический сон» связывается с вечностью. В пластическом искусстве, утверждает Ницше, «Аполлон преодолевает страдание индивида лучезарным прославлением вечности явления» (с. 121). Волошину во всем трактате Ницше оказались особенно близкими именно эти идеи о парадоксе Аполлона — бога как времени, так и вечности.